КОГДА В МОСКВЕ БЫЛО ДВА ГОСУДАРЯ
 

Известно, как сильны в нашей стране традиции единовластия. Простой народ всегда связывал свои надежды с сильным государем, имея печальные воспоминания о временах «боярского правления», когда при слабом правителе за власть боролись придворные группировки. Царская власть имела сакральное значение, царь был не просто главным начальником, а «помазанником Божьим». Делить ему с кем-то власть казалось кощунством. Правда, Иван Грозный как-то уступил московский престол крещенному татарскому царевичу Симеону Бекбулатовичу, однако все понимали, что это был только ловкий ход настоящего царя, остававшегося единственным реальным правителем страны.
Недостатки неограниченной власти проявлялись, когда возникали проблемы с преемственностью. Со смертью в самом конце XVI века царя Федора, сына Ивана Грозного, прекратилась династия Рюриковичей. Это вовлекло страну в тяжелейший период Смутного времени. Выбиравшиеся царями Борис Годунов и Василий Шуйский, не говоря об изобличенных самозванцах, не воспринимались в народе как настоящие, «природные» государи. Готовы уж были принять на московский трон польского или шведского королевича, но сами иноземные правительства своими действиями отвратили русских людей от такого выбора.
Приход к власти династии Романовых имел свои причины. В XVI веке это семейство породнилось с царским домом. Боярин Роман Юрьевич Захарьин (по нему его потомки и стали зваться Романовыми) выдал свою дочь Анастасию замуж за царя Ивана Васильевича. Анастасия, пока была жива, сдерживала крутой нрав царя, поэтому была любима в народе как заступница. Любили в народе и других Романовых, выделявшихся милосердием на фоне зверств опричников. Брат царицы Никита Романов занимал видное место при дворе Ивана Васильевича, как впоследствии и его сын Федор при дворе своего двоюродного брата царя Федора Ивановича.
После смерти не имевшего наследника царя Федора боярин Федор Никитич виделся очевидным кандидатом на престол. Однако всесильный царский шурин Борис Годунов заранее озаботился, чтобы устранить конкурента. Романовых постигла жестокая опала по обвинению в «колдовстве». Федор Никитич Романов был насильно пострижен в монашество под именем инока Филарета. Его супруга Ксения Ивановна стала инокиней Марфой. В дальний монастырь был сослан даже их четырехлетний сын Михаил. Только позднее его вернули матери, чтобы они тихо жили в своей вотчине.
После смерти царя Бориса Лжедмитрий I вернул своих мнимых родственников из ссылки и даже сделал Филарета Никитича ростовским митрополитом. Когда же Ростов был захвачен войсками Лжедмитрия II, тот велел Филарету стать «нареченным» патриархом всея Руси. Такая милость самозванца была более чем сомнительна. После разгрома и бегства Лжедмитрия Филарет покаялся перед настоящим патриархом святителем Гермогеном, что под страхом смерти малодушно согласился исполнять в лагере самозванца роль «подставного патриарха».
Когда в 1610 г. не пользовавшийся авторитетом царь Василий Шуйский был свергнут, митрополит Филарет попытался перехватить власть. Сам он, как инок, не мог претендовать на царский венец, но предложил на трон своего четырнадцатилетнего сына. Другим боярам, впрочем, было ясно, кто в этом случае станет реально править страной. Под предлогом малого возраста Михаила бояре предпочли ему польского королевича Владислава. Тот, правда, был старше младшего Романова всего на год. Опасаясь Филарета, бояре отправили его подальше от Москвы — просить польского короля заключить мир и прислать сына в Россию. Это посольство обернулось для Филарета долгим пленом. Польша требовала, по существу, полной капитуляции России. Подписать такой мир Филарет отказался, несмотря на угрозы и заточение в темницу.
В 1613 г. в освобожденной от поляков Москве был собран Земской собор из людей, избранных от всех городов и уездов России. Главным был вопрос о новом царе. Постепенно все сошлись на кандидатуре Михаила Романова. В простом народе его считали представителем знатного и славного рода, близким родственником угасшей царской династии. Не возражали на этот раз и бояре. Молодость Михаила теперь, в отсутствие Филарета, была им даже на руку. Как откровенно сказал один из придворных, «Миша Романов молод, разумом не дошел и нам будет поваден».
Действительно, первые годы своего правления Михаил Федорович, по отзывам современников, «самодержцем писался, однако без боярского совету не мог делати ничего». Наибольшую роль при дворе играли царские родственники: боярин Борис Лыков, женатый на царской тетке, дядя царя Иван Никитич Романов, двоюродный брат по отцу Иван Черкасский и двоюродные братья по матери, сверстники и приятели юного царя Борис и Михаил Салтыковы. Большое влияние на государя оказывала и его мать инокиня Марфа. Впрочем, пока Смута еще давала о себе знать, своеволие бояр сдерживал Земской собор, по-прежнему заседавший в Москве. Без его поддержки бояре пока не могли обойтись.
В конце 1618 г. с Польшей, наконец, было заключено Деулинское перемирие на 14 с половиной лет. В обмен на плененный при освобождении Москвы польский гарнизон в Россию возвращался митрополит Филарет. 14 июня 1619 г. царь Михаил встречал его при въезде в столицу на речке Пресне. Увидевшись после стольких лет разлуки, отец и сын долго не могли ни тронуться с места, ни заговорить друг с другом от слез радости. Затем торжественная процессия проследовала через всю ликующую Москву. Вскоре митрополит Филарет был избран на патриарший престол, пустовавший со смерти патриарха Гермогена, замученного поляками.
Царь Михаил даровал отцу титул «великого государя», по существу, равный царскому. Фактически в стране установилось двоевластие. Царь-сын и отец-патриарх решали все важные дела сообща, причем, естественно, что умудренный годами и по-прежнему волевой и энергичный Филарет держал неопытного, мягкого по характеру Михаила в полном подчинении. Патриарх сурово обошелся со слишком осмелевшей знатью, многие из бояр были отправлены в ссылку. Значение Боярской думы упало, был распущен Земской собор. Зато приказы — органы центрального управления — были очищены от алчных лихоимцев, и государственная работа быстро пошла на лад.
Постепенно все привыкли, что в Москве теперь два государя — царь и патриарх. Им обоим в обязательном порядке докладывались важнейшие вопросы, от их имени издавались официальные бумаги, двум государям подавали верительные грамоты иностранные послы. Хотя Филарет, как патриарх, не оставлял вниманием церковные дела (при нем, в частности, большое развитие получило печатание богослужебных книг), основное внимание он уделял государственным проблемам. По замечанию современников, Филарет «божественное писание разумел отчасти», зато «всеми царскими делами и ратными владел».
Главной государственной задачей было возвращение утраченных в Смутное время западных земель. Ради этого в Европе закупалось современное оружие, нанимались отряды иностранных солдат. Впрочем, в России впервые появились и собственные обученные по-европейски «полки нового строя» — зародыш будущей регулярной армии. Филарет готовился к войне с главным врагом — Польшей. В поисках союзников Россия сблизилась с враждебными полякам Швецией и Турцией, надеясь получить от них военную помощь.
Удачным моментом для начала войны Филарет выбрал весну 1632 г., когда умер польский король Сигизмунд III. Смена монарха в Польше всегда сопровождалась внутренними неурядицами. О готовности выступить против поляков заявили шведы и подвластные туркам крымские татары. Чтобы начать войну, пришлось нарушить Деулинское перемирие незадолго до окончания его срока действия. Получалось, что царь Михаил нарушил данную 14 лет назад клятву — «преступил крестное целование», о чем поляки тут же объявили на всю Европу.
Война была неудачной. Избранный новым польским королем Владислав окружил русскую армию под Смоленском. Шведы были заняты войной в Германии, а крымские татары, перекупленные Владиславом, сами напали на русские земли. В самый разгар военных неудач — 1 февраля 1633 г. — патриарх Филарет скончался. Михаил поспешил заключить мир с Польшей. Войну удалось закончить хотя и без территориальных приобретений, зато с дипломатическим успехом. Король Владислав окончательно отказался от своих старых претензий на русский трон.
Оставшись единственным правителем, Михаил вновь стал созывать Земские соборы. Предлагалось даже сделать Собор постоянным законосовещательным органом — неким прообразом парламента. Но этот проект не нашел поддержки у придворных. Власть осталась в руках хорошо отлаженного Филаретом чиновничьего аппарата приказов. Главными из приказов были те, которые ведали военными и финансовыми делами. Обычно их возглавлял один наиболее влиятельный боярин, являвшийся, по существу, настоящим главой правительства. Но никто и не думал сравнивать власть «первого боярина» с царской.
Второй раз похожая ситуация с двумя государями сложилась в России при сыне Михаила Федоровича — царе Алексее Михайловиче. В молодости он настолько пребывал под влиянием патриарха Никона, что тоже дал ему титул «великого государя» и сделал своим соправителем. Но если Михаил до конца жизни своего отца патриарха относился к нему с сыновним послушанием, то Алексей, повзрослев, не стерпел претензий Никона на равную с ним, а то и высшую, как «отца духовного», власть. Бояре, которые явились к Никону с вестью о царской немилости, сообщили: «Ты пишешься великим государем, а у нас один великий государь — царь!».

Д. Никитин, кандидат исторических наук