РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ХЛОПОТЫ

Лет сто назад в Москве начинали готовиться к Рождеству заблаговременно. Готовились и хозяева магазинов, и жители, предвкушавшие грандиозные распродажи. Перед праздником у центральных магазинов наблюдалось настоящее столпотворение. На тротуарах у нарядных витрин постоянно толпились любопытствующие. Детишек, например, невозможно было оторвать от кукол, одетых в мундиры, прибывающего в курортный город поезда, живописных картин, составленных из фруктов и сладостей.

Владельцы магазинов  опасались чрезмерного предпраздничного ажиотажа, поэтому покупателям настойчиво предлагалось не откладывать покупки на последние дни.

Впрочем, праздничной провизией основная часть москвичей по-прежнему предпочитала запасаться не в магазинах, а на традиционно устраиваемых базарах. «Как увидишь — на Конную площадь обозы потянулись — скоро и Рождество. Всякую живность везут, со всей России: свиней, поросят, гусей... — на весь мясоед, мороженых, пылкого мороза», — вспоминал о своем детстве писатель И.С. Шмелев. Запасливые домовладельцы отправлялись за покупками иногда на нескольких санях. Обширная Конная площадь (у Серпуховской заставы) в предрождественские дни была запружена народом, здесь была «вся Москва». Мясники-свинорубы разделывали топорами огромные туши, поленницы мороженой свинины тянулись по краю. На высоких шестах над толпой раскачивались огромные связки мороженой птицы — гусей, кур, рябчиков, глухарей. Молочных поросят, чтобы по традиции приготовить их к Рождеству заливными либо с гречневой кашей, покупали целыми десятками, как и предназначенных для жаренья с яблоками гусей — для большого угощения. Даже люди самого малого достатка могли позволить себе поросенка или гуся. Благодаря обилию привоза цены перед Рождеством были самыми низкими — «дешевле пареной репы».

В последнюю предрождественскую неделю Москва превращалась в настоящий растревоженный муравейник. Вокзалы осаждались тысячами рабочих, стремившихся к празднику попасть с гостинцами в родные деревни. Во время этого сезонного наплыва железнодорожники формировали дополнительные поезда, составленные из обычных товарных вагонов, которые наскоро переделывали в «теплушки». Те же, кто оставался в Москве, основательно брались за подготовку к Рождеству. В московских семьях в ту пору существовало традиционное разделение праздничных обязанностей. Если мужчины брали на себя хлопоты по закупке провизии, то женщины готовили к празднику дом.

В квартирах устраивалась многодневная уборка — ковры и драпировки снимали, выносили и вытрясали на снегу, также выносили и выбивали кресла и диваны, чистили, натирая снегом. Деревянную мебель полировали смесью масла со скипидаром. Тщательно мылись полы, стены, потолки, изразцовые печи. Потолки обметали специальными щетками на длинных ручках. Полы натирали мастикой и воском. В гостиной стелили праздничный «рождественский» ковер — голубые розы на белом фоне. Бело-голубые лампадки ставились к иконам в вычищенных окладах. На вымытые до хрустальной прозрачности окна вешались свежие накрахмаленные шторы. Также тщательно мылись зеркала и люстры и прочие светильники. Медные ручки дверей до блеска драили кирпичом и тут же обвязывали бумагой — чтобы не тускнели до праздника.

Рождественский сочельник проходил тихо, без обеда, только пили чай с булками. Вечером шли к всенощной. Возвратившись, накрывали праздничный стол, а рано утром снова отправлялись в церковь — к заутрене и ранней обедне. Потом уже дома встречали приходских священников, обходивших лучших из прихожан. Пелись тропари празднику, кропили святой водой всех подходивших к кресту, тогда же приезжали и знакомые монахи из ближних монастырей. Начинался праздничный день.

Особое место на Рождество занимала елка. Надо сказать, что, хотя еще Петр I при установлении Нового года с 1 января давал указание украшать жилища елями или еловыми ветками, главным символом праздника елка стала сравнительно недавно. Писатель Шмелев, например, рассказывая о своих детских рождественских впечатлениях (это 80-е годы позапрошлого века), упоминает елку совсем мельком. В рождественский сочельник в парадном зале пусто, елка стоит в сенях, ее внесут в дом только после всенощной службы.

Ближе к следующему, 20-му веку, к елке проявляли уже большее почтение. Правда, смотрели на нее больше как на детскую забаву. Но подходили к этой забаве достаточно серьезно, особенно сами дети. За месяц до Рождества каждый вечер они, собравшись за большим столом, вместе с мамой занимались изготовлением елочных игрушек. Резали цветную бумагу, склеивали из нее гирлянды, коробочки, фигурки, банты, золотили орехи. Старые игрушки доставали, осматривали и, при необходимости, подклеивали, подкрашивали.

Покупка елки была, наверное, самой важной мужской обязанностью перед Рождеством. Прохожие с елками на плече стали настоящим символом новогодней Москвы. Долгое время в городе было всего два елочных базара — на Воскресенской и Театральной площадях. Там вырастал настоящий еловый лес, поскольку срубленные елки втыкали в лежавший на площади плотный наст. Только если зима выдавалась бесснежной, елки складывали грудами. Елка стоила недорого, поэтому мало кто из семейных москвичей встречал Рождество без нее. Даже бедняки старались купить хотя бы самую маленькую елочку, чтобы порадовать ребятишек. Правда, если бедняки гордо несли елки сами в свои убогие жилища, то состоятельные, выбрав подходящую лесную красавицу, тут же вручали ее мальчишке-рассыльному вместе с адресом доставки.

В бедных домах ритуал украшения елки был самым простым, таким же как и сами украшения, хотя для детей, привычных к скромной жизни, и это было огромным праздником. В обеспеченных же семьях от детей процесс украшения тщательно скрывали, чтобы елка стала для них сюрпризом. Лишь только в сочельник ель заносили в гостиную, дверь в комнату плотно закрывали от любопытных детских взоров. В украшении елки принимали участие и родители и приходившие с подарками взрослые гости. Наконец все было закончено, и в комнату пускали детей, чтобы они могли полюбоваться украшенной игрушками, сладостями и сияющей огоньками горящих свечей елкой. Рядом были разложены подарки. Другие подарки дети обнаруживали рождественским утром в привязанном к спинке кровати чулке. В Рождество же дети получали право лакомиться сластями прямо с елки.

Свои подарки в Рождество получали и взрослые. Для служащих это обычно были премии — «наградные деньги». К празднику старались приурочивать и такие приятные вещи, как повышение в чине, награждение орденами и медалями по выслуге лет. Прислуга получала подарки деньгами или вещами от своих хозяев. Рождественским утром также происходили обязательные обходы хозяев квартир обслуживавших их дом персоналом — дворниками, швейцарами, трубочистами, ночными сторожами. Они поздравляли жильцов с праздником и тоже получали определенную сумму.

Важной рождественской традицией была рассылка всем знакомым поздравительных открыток и визитных карточек с добрыми пожеланиями. В канун Рождества почтальоны сгибались под тяжестью набитых сумок. Этот праздничный обычай часто высмеивался в газетах, поскольку, не довольствуясь поздравлениями по почте, москвичи считали своим долгом и лично обойти всех знакомых и поздравить их с Рождеством. А так как круг знакомств в те времена был весьма обширным, на праздничные визиты уходил весь рождественский день — с утра до позднего вечера.

Всех посетителей обязательно приглашали в столовую, где уже был накрыт праздничный стол. Отказаться от угощения значило нанести хозяевам смертельную обиду. Нужно было обязательно попробовать жареного и заливного поросенка, икры, ветчинки, выпить одну-две рюмочки коньяка или водки. И так из дома в дом. К вечеру припозднившиеся гости едва держались на ногах, а от вида поросят их бросало в дрожь. А впереди были святки — с новыми шумными визитами целыми компаниями «ряженых» гостей, к которым тут же присоединялись и хозяева, переодеваясь в карнавальные костюмы, веселые гулянья, катания на горках и санях.

Д. Никитин,

кандидат исторических наук