СТО ЛЕТ МОСКОВСКОМУ НАВОДНЕНИЮ

Из природных стихий, угрожавших в старину спокойствию москвичей, вода стояла, пожалуй, на втором месте после самого страшного — огня. Конечно, москвичи опасались потопа гораздо меньше, чем пожаров, не один раз полностью уничтожавших деревянный город. Однако и вода была серьезной угрозой — если не жизням людей, то их имуществу. Само расположение Москвы, раскинувшейся в низине между петель Москвы-реки, было чревато подтоплением, особенно во время весеннего паводка. Не случайно в Замоскворечье существуют такие названия, как Болотная площадь или Балчуг (по-татарски — топь). Впрочем, одно дело обычный паводок, а другое ситуация, когда морозная и многоснежная зима вдруг разом оканчивается сильным теплом. В этом случае обильные талые воды не впитываются в не успевшую еще оттаять землю и устремляются в реки, уровень воды в которых резко повышался и они выходили из берегов. Тогда случались уже настоящие наводнения, сообщения о которых записывались в городские летописи. Первое из больших московских наводнений датируется 1496 г., когда «зима люта бысть, мразы (морозы) быша велики и снеги, а по весне на Москве и везде повод (половодье) зело велика бысть, и за много лет такой поводи не помнят».

Если небольшие подтопления по весне прибрежной части Москвы были в общем привычным явлением, то крупные наводнения запоминались надолго. В XVI в. таких было два, в XVII в. — три, в XVIII в. — уже четыре. Люди стали замечать, что с течением времени наводнения становились все сильнее и справедливо установили причину — активная вырубка прибрежных лесов. С одной стороны, реки от этого мелели, а с другой — весенний паводок приобретал невиданную разрушительную силу, ведь раньше деревья задерживали талые воды, а теперь они разом беспрепятственно стекали по безлесным склонам. В 1655 г. ледоход снес прибрежную стену Московского Кремля. Через сто лет, в 1753 г., была разрушена колокольня церкви святого Георгия в Ендове на Балчуге, располагавшаяся в квартале от набережной.
В 1783 г. паводок разрушил три пролета Каменного моста вместе с находившимися там купеческими лавками. Императрица Екатерина II после этого события распорядилась принять меры, чтобы обезопасить Москву от подобных бедствий. В 1786 г. в Замоскворечье был прорыт Водоотводный канал, который должен был снизить напор Москвы-реки и осушить прилегающие территории. Однако полностью план по защите города от наводнений реализован не был — каналы в поймах Якиманки и Остоженки остались только в проекте. В 1836 г. для регулирования уровня воды выше Каменного моста была построена Бабьегородская плотина, впрочем, и она не защитила город от крупных наводнений в 1856 и 1879 гг. Продолжалась вырубка подмосковных лесов, и специалисты-гидрологи прогнозировали, что следующее наводнение может быть чрезвычайно сильным. Но даже они не могли представить того, что случилось весной 1908 г.
Московские старожилы не хуже гидрологов разбирались в главном предзнаменовании большого паводка: «снега большие — будет напор». Зима 1907/1908 г. была очень многоснежной (заносы останавливали поезда на сутки), когда же в начале апреля выдались разом три теплых дня и даже пошел сильный дождь, в Москве поняли — впереди мощный разлив вод. Но и тогда не был ясен масштаб надвигавшегося бедствия. Все происходило перед самой Пасхой, в Страстную седмицу. Еще в начале недели Москва-река была на низком уровне зимнего спада (следует заметить, что обычный уровень Москвы-реки тогда был намного ниже современного). Но уже во вторник 8 апреля (по старому стилю) река стала быстро подниматься, взламывая лед. Ледоход был стремительным. Московский губернатор Владимир Джунковский получил телеграммы о быстром вскрытии льда в Рузе и Можайском и о большом притоке вод в верховьях Москвы-реки. Была затоплена первая деревня — Мневники (ныне в черте Москвы, тогда — в 6 верстах* от города). Вода прибыла за вторник на 4 аршина (2,8 метра) и столько же — на следующий день.
Утром в четверг 10 апреля Москва-река текла уже вровень с набережными и начала наступать на мостовые. К 3 часам дня был залит низменный правый берег в Замоскворечье, вода стала проникать там и на улицы. К вечеру Москва-река и Водоотводный канал слились воедино, затопив лежащий между ними остров. В центре города теперь река простиралось на 1,5 версты в ширину, затопив набережные и низины. Почти вровень с водой были высокие Каменный и Москворецкие мосты, путь через них был отрезан. Городовые, по пояс в воде, останавливали экипажи на прилегающих улицах, отправляя в объезд.
В Замоскворечье еще можно было попасть через Устьинский мост, но и там по дороге вода доходила до брюха лошадей; люди ехали, забравшись с ногами на сиденья экипажей. Кое-где от воды приходилось спасаться, забираясь на чердаки. Были затоплены часть Пресни, Хамовников, Дорогомилово. На окруженном водой острове оказался Новодевичий монастырь. Вода отрезала от остального города Брянский (ныне Киевский) вокзал. Кое-где по Москве уже можно было проехать только на лодке. Болотная площадь превратилась в озеро, в котором отражались огни квартир, расположенных на втором этаже. Продолжали гореть и электрические гирлянды на Каменном и Москворецком мостах. Даже на затопленных набережных действовали газовые фонари, их трепетное пламя будто плыло над самой бурлящей водой. В лодках сидели с зажженными свечами богомольцы, возвращавшиеся из церквей после службы в Страстной четверг.
Часть москвичей восприняли наводнение как развлечение — нанимали лодки и катались среди затопленных зданий, садов и площадей, забирались на возвышавшиеся среди водной глади каменные мосты и любовались «московской Венецией». Другим было не до веселья. Люди пытались спасти имущество из заливаемых подвалов и первых этажей. Иные сколачивали плоты, выгружая на них скарб из затопленных жилищ. Масштабные спасательные работы продолжались весь день вокруг Третьяковской галереи. Еще до паводка общественный совет галереи принял решение о мерах для спасения сокровищницы живописи в случае опасности. Заранее были заготовлены кирпичи, цемент, доски. Когда вода стала подниматься по Лаврушинскому переулку, ворота и калитки в ограде стали закладывать кирпичами. Одновременно началось сооружение кирпичной стены вокруг самого здания галереи. Вечером на помощь прибыло два взвода саперов. Солдаты всю ночь и весь следующий день наращивали защитную стену, насыпали земляной вал. В самой галерее шла эвакуация картин на верхние этажи.
Утро пятницы 11 апреля было теплым и солнечным, вода продолжала подниматься. Затоплен был еще целый ряд улиц, иногда пролегающих довольно далеко от Москвы-реки. Вода дошла до Кузнецкого моста. По воспоминаниям московского губернатора Джунковского, когда он пытался попасть в Дорогомилово, то увидел, что «насколько хватало глаза, весь противоположный берег реки Москва, все улицы обратились в море сверкающей воды, к Потылихе и Воробьевым горам глаз тонул в безбрежном пространстве бурлившей воды. Только вдали виднелся как бы висящий на воздухе мост Окружной дороги». В Дорогомилово в это время залило склады сахарного завода, на которых хранилось 5,6 тысяч тонн сахара, были разметаны по бревнышкам огромные лесные склады. В то же утро Москва осталась без электричества — была затоплена электростанция на Раушской набережной. Москвичи раскупили в магазинах все керосиновые лампы и свечи.
Днем подъем воды вроде бы остановился, но вечером она опять стала прибывать. Наводнение охватило теперь все пространство до Пятницкой улицы, район Зацепы и окрестности Даниловского монастыря. Вода перелилась через Павелецкую железнодорожную линию и прошла еще на полторы версты дальше. Как до того на Брянский, на Павелецкий вокзал пассажиры теперь могли попасть только стоя на телегах ломовых извозчиков. Однако к вечеру помосты высоких телег уже стало заливать, а испуганные лошади рвались в упряжи, отчего пассажиры падали в воду. После этого полиция остановила движение к Павелецкому вокзалу, тем более что поезда оттуда уже не ходили. Последний состав сумел отправиться в 6 часов вечера, причем выйти со станции по залитым рельсам ему удалось только со второго раза, разогнавшись и пойдя вперед, рассекая волны, как пароход. Вода была уже на уровне второй ступеньки вагонов. Только в 8 часов вечера 11 апреля подъем воды, наконец, окончательно остановился.
Несмотря на масштабы стихийного бедствия, в Москве было всего два погибших. На всякий случай с парапетов мостов были спущены веревки с петлями для спасения унесенных рекой, а на затопленных улицах протянули канаты. Гораздо серьезнее была ситуация в Подмосковье. Губернатор Джунковский, инспектировавший пострадавшие районы, вспоминал, как его пароход совершенно свободно плыл по затопленным полям, а в месте слияния Москвы-реки и Оки горизонт сливался с водой.
Пасхальную ночь москвичам пришлось встречать в затопленном городе — без привычных для Светлого праздника богатых застолий, без света и возможности выбраться из своих домов. Кремль, который должен был бы сиять многоцветьем праздничных огней, также оставался темным и мрачным, у самых его стен плескались волны. Оставались закрытыми и многие из церквей.
13 апреля — в праздник Воскресения Христова — вода начала постепенно уходить. В понедельник 14 апреля Москва-река вернулась в свои берега. Глазам москвичей предстали последствия наводнения: улицы занесены илом и песком, разбитые мостовые завалены обломками речных барж, деревянных построек и домашнего скарба. На устранения этих последствий немедленно были брошены саперы, а также пожарные команды. Активно участвовали в восстановительных работах и сами москвичи, убирая с городских улиц завалы мусора. 15 апреля губернатором было созвано совещание по оказанию помощи пострадавшим от наводнения. Городская дума обратилась с воззванием: «Ужасные бедствия от наводнения, постигшие самое бедное население Москвы и Московской губернии, требуют немедленной помощи. Откликнитесь, добрые люди, несите свои лепты!». Пожертвования собирались в церквях, концертных залах, театрах, магазинах, просто на улицах. В особо пострадавшие районы немедленно были посланы санитарные и питательные отряды, открывшие там бесплатные столовые. Пострадавшим раздавали теплую одежду и кухонную утварь взамен потерянных при наводнении. Развернулось строительство домов, целых деревень, некоторые из них целях безопасности от будущих наводнений переносились на более высокие места.
Только в самой Москве (а наводнение затронуло 83 населенных пункта) пострадало порядка 180 тысяч человек. Было разрушено или сильно повреждено около 25 тысяч построек. Наводнение стало крупнейшим за всю историю Москвы. Было затоплено 16 квадратных километров городской территории — одной пятой территории тогдашнего города.
Больше такое уже никогда не повторялось. Последнее значительное наводнение в общегородских масштабах произошло в Москве весной 1931 г. — тогда вода поднялась на 6,8 метра. В том же году было принято решение о строительстве канала Волга–Москва и системы шлюзов, которые должны были не только значительно повысить уровень воды в совсем уже было пересохшей Москве-реке, но и полностью его отрегулировать. Тем не менее локальные наводнения случались и в дальнейшем, правда, обычно не столько из-за весеннего паводка, сколько из-за летних дождей. Особо много проблем создавала заключенная под землю река Неглинка, о тенденции которой выходить на поверхность писал еще Гиляровский. Как-то летом 1965 г. из-за растекшихся вод Неглинки в центре Москвы образовалось настоящее озеро площадью в 25 гектаров, а пассажиров оказавшихся там автобусов пришлось вызволять с помощью лодок.

Д. Никитин,
кандидат исторических наук

* Верста — русская мера длины, равная 1,06 километра.